Нет ничего лучше свидетельств людей, которые видели те или иные события собственными глазами. В нынешних реалиях это становится еще актуальнее, поэтому «Заневский вестник» пообщались с коллегой по цеху Марией Говоровой, уроженкой Донецкой области. Она отлично помнит звук падающих бомб, угрозы увольнения за симпатии к России и до сих пор переживает из-за раскола, случившегося в ее семье на фоне украинского кризиса.
«Скакать на майдане было некогда»
В 2014 году, когда только отгремел Евромайдан, вместе с мужем женщина покинула родной город Енакиево. Решение уехать назрело не сразу, а вследствие откровенно русофобских настроений, с которыми супругам пришлось столкнуться.
– Когда вы впервые поймали себя на мысли, что жить в Енакиево становится непросто и задумались об отъезде?
– Еще в конце 2013-го. Как раз в ноябре начались волнения в Киеве. До нас доходили вести, но глубоко в них не вникали, так как много работали. Скакать на майдане было некогда. Мы не понимали, что это за люди выходят на акции протеста, чего они хотят. Естественно, когда градус конфликта стал нарастать, пришлось читать новости, разбираться в причинах конфликта, изучать мнение экспертов. Сразу стало ясно, что за всем этим стоит так называемый коллективный Запад, реализуя свой сценарий.
А потом на подъезде к нашему городу стали организовываться блокпосты, замелькали танки, выступали какие-то люди, кричали: «Не хотим в Европу». Вот тогда стало тревожно. Начались проблемы на работе. Я трудилась на металлургическом заводе, и нам запрещалось каким-либо образом выказывать симпатии России. Меня даже чуть не уволили из-за пророссийских постов во «ВКонтакте».
В 2014-м негласно запретили демонстрировать георгиевскую ленточку. В прежние годы сотрудники предприятия всегда участвовали в шествии на 9 мая, без проблем использовали соответствующую атрибутику. В тот раз нас пытались заставить надеть какие-то броши в виде красной гвоздики. Но мы с некоторыми коллегами за свои средства заказали ленты, раздавали подпольно. Уже в праздничный день, как привыкли, прикрепили их к одежде и отправились на парад. После состоялся неприятный разговор с начальством. Мне было сказано, если я не прекращу публично выражать положительное отношение к соседнему государству, у меня возникнут проблемы.
Отдельной болью для многих работников комбината стало бегство его владельца Рината Ахметова. Отлично помню, как с начала кризиса он заявлял, что до конца останется с родным городом (Ахметов родился в Донецке. – Прим. ред.), но потом читали в новостях, что якобы уехал за границу.
«У нас распалась семья»
– Как складываются отношения с родными на фоне непростых событий последних лет?
– С мамой, которая до сих пор находится в Енакиево, хорошо. Мы созваниваемся. Все пытаемся убедить ее переехать к нам, но она никак не соглашается. Отчасти понимаю. Пожилому человеку очень трудно покинуть родной дом.
Сложнее с братом, который младше меня на шесть лет. Если быть до конца откровенной, связь с ним прервалась давно, и установить ее не получается. Честно, в последнее время перестала пытаться. Он и его супруга еще в годы учебы в вузе были настроены проевропейски, говорили много плохих слов про Россию.
Мы обсуждали с другими родственниками возможные причины таких настроений. Думаем, дело в программе учреждения, где получал образование брат (Донецкий институт проблем искусственного интеллекта. – Прим. ред.). Недавно узнали, что там иностранные НКО проводили различные опыты над студентами, внедряли чуждые нам идеи и ценности.
Вообще мне кажется, вот это искусственное перепрограммирование сознания происходило еще в школе.
Несколько раз все-таки созванивались, но в словах брата сквозила неприкрытая ненависть и презрение к РФ. Он никак не мог поверить, что здесь мы хорошо зарабатываем, позволяем себе путешествовать и ни в чем не нуждаемся.
Неприятная история произошла с родственниками мужа, которые жили в Винницкой области. Когда в начале лета 2014-го мы всерьез начали планировать отъезд, позвонили им, чтобы узнать, могут ли нас приютить на месяц. Они ответили утвердительно, попросили перезвонить вечером. Когда супруг попытался связаться с родными, там просто перестали брать трубку. Нашу семью вычеркнули из жизни.
«Приютили незнакомые люди»
– Как вы оказались в России?
– Практически случайно. После того, как родственники мужа отказались от нас, я узнала, что есть родня в Краснодаре. Написала им письмо. Они, конечно, были огорошены, но пригласили к себе. Выделили комнату. Прожили у них месяц, оформляли документы, потом перебрались в Тамань. Там муж получил работу.
В какой-то момент мы остались буквально на улице, и совершенно незнакомые люди приютили. В станице прожили в общей сложности пять лет. В 2018-м получили российское гражданство, а еще через год оказались в Ленобласти.
Двигались дальше в первую очередь ради детей. Оформились в детский сад, школу. Здесь много возможностей для развития, самореализации. Дочери посещают замечательный Дом культуры, поют, играют на музыкальных инструментах.
Конечно, мы хотели вернуться в Енакиево, но понимали, что ехать некуда. Многие дома разрушены, работы почти нет.
«С детьми разговариваем. Новости то они видят»
– Вы девочкам объясняете, что сегодня происходит или стараетесь их оградить от информации о происходящем?
– Скрыть все сведения все равно не получится. Мы с детьми разговариваем по мере необходимости. Новости то они видят, да и в школе кто-то что-то обсуждает.
Со старшей дочерью провела беседу. Устроила ей целую лекцию о Киевской Руси, Российской империи, СССР. Рассказала, почему Украина – это искусственно созданное государство. Постепенно подводила к причинам возникновения нынешнего конфликта. Постаралась быть беспристрастной.
«Донецк и так уже практически российский»
– Сегодня жители ДНР и ЛНР все чаще открыто заявляют, что желают присоединиться к Российской Федерации. Как расцениваете эти настроения?
– Знаете, там и так уже давным-давно все говорят по-русски, в школах действуют российские программы, в ходу рубли. Донецк и так уже практически российский. Все остальное – юридическая формальность. Конечно, мне хочется, чтобы исчезла граница, и проще стало навещать родных.
Фото из личного архива Марии Говоровой.