В небольшой квартирке с видом на парк «Оккервиль» живет 80-летний Юрий Павлович Смирнов. В блокадном кольце Ленинграда он провел первые годы своего детства.
В те непростые времена для маленького Юры многое оставалось за гранью понимания. Поэтому многие воспоминания о войне у нашего героя несколько туманные. Тем не менее, будучи совсем ребенком, он успел на собственном опыте испытать, каково это потерять родной дом, бояться быть убитым и не знать, куда заведет судьба. Великая Отечественная показала, насколько большое значение имеет сплоченность людей в сложные годы. «Однажды небо заволокло монотонным звуком, и люди разбежались кто куда. Я оказался на улице один. Было страшно. Стоял там, пока меня не схватил солдат и не отнес в безопасное место. Этот человек спас меня», – рассказа мужчина.
Когда началась блокада Юрий Павлович вместе с матерью и брать ями жил в одном из старых домов рядом с Володарским мостом. Тогда это место сложно было назвать спокойным. Недалеко находились завод «Большевик», 5-я ТЭЦ и Большой Обуховский мост – объекты стратегической важности. Немцы атаковали их с особым усердием, а советские солдаты охраняли, теряя жизни. На Неве стоял эсминец, в земле укрывались танки, на крышах домов и по улицам города разместились десятки зенитных орудий. «Как только начинался налет, корабль давал дымовую завесу. Стреляли из орудий часто. Для чего они это делали? Чтобы не дать бомбардирам опуститься достаточно низко и разрушить мост. Враги ведь сильно трусили, пролетая над городом, – объяснил Юрий Смирнов. – Но в то же время у Володарского моста приходилось проще, чем в других местах. У солдат была своя кухня, и они нет-нет да отстегнут котелочек. Еды у них всегда оказывалось немного, но они все понимали и делились».
Немцы сбрасывали бомбы вслепую, и одна из них попала в дом Смирновых. «После того как мы остались без крыши над головой, мать не знала что делать. Как жить, куда идти? В конце концов, она отдала нас в детскую комнату и сказала, что это на несколько дней. Казалось, там нас оставили навсегда, но спустя какое-то время мама вернулась, и мы переехали в Новосаратовку, – вспомнил Юрий Павлович. – Там мать без дела не сидела. Работала в совхозе: собирала капусту и помогала солдатам грузить ее на баржу, отправлявшуюся на фронт. За это нам выделили небольшую жилплощадь, которую даже комнатой сложно назвать. От другой семьи нас отделяла одна занавеска».
Переезжать приходилось часто. За время блокады Смирновы останавливались и в деревне Мурзинка и на Васильевском острове. «Мама тогда шустрой была. Там, где можно прокормить детей, туда и ехала. Нередко останавливались у знакомых. Она все время снимала какой-нибудь угол, где как получалось. Причем менять жилье было не сложно, ведь всего богатства у нас оставалось четыре чашки да четыре ложки в мешке».
Чтобы выжить, каждый занимался чем умел. Кто на рыбалку ходил, кто по грибы, а кто просил милостыню. «Мать, бывало, возьмет за руку и скажет: “Ну что, детишки, пошли. Люди не дадут пропасть”. И люди помогали. Только один раз, когда мы ехали из Вырицы, какой-то мужик украл у нас буханку хлеба. После того как он ее съел, помер практически сразу. Но в целом люди тогда были добрее, сплоченнее. А сейчас… зажиточные стали, или что?! Или, может, времена такие наступили? Ведь в детстве придешь к кому-нибудь, и тебе картошечку дадут. У кого есть… Ну, нет так нет, но как-то делились все, помогали ближним», – с грустью сказал кудровчанин.
В блокадном Ленинграде сложно было найти игрушки. В основном такие вещи уходили на розжиг или терялись после авиационных налетов. Но детское стремление поиграть было сильнее, и Юра начал мастерить своими руками. «Как в то время было? Развлечь себя нечем. Сидишь, палку выщипываешь – козликов строгаешь. Вот это игрушки были. Нужно было уметь их делать, ведь куда их с собой таскать, если все время переезжаешь». Позже это переросло в увлечение художественной ковкой. У него дома до сих пор хранятся металлические статуэтки, светильники, необычные картины из металла и часы.
Детский опыт Юрия Павловича отразился на его восприятии освобождения Ленинграда. «Когда сняли блокаду, все ходили радостные, а я не понимал почему. Другой жизни я и не знал». Судьба не подарила ему сытого детства, но научила выживать, закалила характер. На вопрос, как те события повлияли на его будущее, мужчина ответил: «То была такая школа! Нигде ты не получишь такой закалки. Тогда я научился чувствовать, понимать себя, других, двигаться, пробиваться в жизни. Я быстро понял, что никто за меня ничего и никогда не сделает, и рассчитывать можно только на собственную волю, – воодушевленно рассказал он. – После войны у меня денег водилось больше, чем у отца. Черемуха зацвела – нарвал, на остановку принес и продал. Сирень, грибы, рыбалка. Вот этим мы втроем с братьями и занимались. Мы сами себя кормили. Это необъяснимые вещи, которым мы, ленинградцы, вынуждены были научиться».
После Великой Отечественной Юрий Павлович работал сторожем, сапожником, кондуктором в троллейбусном парке, сталеваром на заводе «Большевик». Во Всесоюзном научно-исследовательском институте радиоэлектронных систем он освоил профессию регулировщика радиоаппаратуры для военных самолетов, а оттуда перешел в юридическую академию. За свою жизнь блокадник переезжал около 20 раз, а на пенсию ушел в 72 года.